OldHouse

Оригинал взят у aleskrasavin в Сергей Мавроди. Смысл игры (последние правки)

Приехал мой сынишка из далекой Дании.
Приехала его сестра с другого конца родной Беларуси.
Приехал я из Киева.
Как-то вот так - все вместе мы приехали, и встретились, и решили прокатиться на теплоходе. В ожидании белокрылой Мечты мы играли в прятки. Кирилл убегал в самые дальние уголки старого парка на высоком берегу Березины, и мы с Вероникой бегали за ним, по извилистым тропинкам, заходили с флангов по высокой траве. Как хорошо, что здесь не так часто косят траву. Она помогала мне. У меня длинные ноги. Но и мой мальчик был быстр, как ветер, и дал себя словить лишь к прибытию теплохода.


Этот белый день был мне как напоминание: ты тоже был таким. Ты тоже убегал от отца. Ты тоже прятался от него в бескрайних лугах, в далеких краях.
Потом ты будешь помнить. Помнить всю жизнь, как ты прятался в высокой траве, за стволами мудрых деревьев и тихих кустарников, и с каждым годом сильнее будет эта тоска.
Но как хорошо спится набегавшемуся ребенку, наигравшемуся в прятки.
Это потом все ярче будут светить звезды во снах. И еще потом они все чаще будут исчезать, превращаясь в бледный туман. А сегодня в бесконечную даль несет тебя река, она спокойна и прохладна, и тихо покачиваясь, плывет по реке Мечта.
Плывет наш белый корабль под огромным лучезарным небом. И бесконечно долгим кажется белый день.
Спи мой мальчик.
( Дальше только фотки )

В тот день я собрал много целебных и ядовитых трав и возвращался через заброшенное поле, держа ориентир на кровавый нимб солнечного заката вдали за черным лесом. Мои глаза наблюдали за игрой последних проблесков света, и ноги, не чувствуя усталости, разрывали паутину сухих и пыльных трав — я шел домой.

( Лучше бы ты ничего такого не видел. Лучше бы ты ничего такого не слышал.  )

( Начало )

Он остановился: коридор закончился. Впереди было окно. А заветного номера двери, выведенного золотыми буквами на приглашении, в доме не оказалось. Он растерянно посмотрел сквозь мутное стекло на грязный задний двор и обернулся назад... Туннель коридора исчезал в бесконечности... "Кто же ты?" - спросил он... И в глазах его померкло, когда послышался шорох платья и тихо, но зазывно зазвенели мониста. А потом на мгновение все кругом него озарилось пронзающим ярко-огненным светом, и он вдруг вспомнил, как однажды в далеком-далеком детстве, нашел красивую цепочку; ее обронил кто-то на песке, у ручья. Без причины стало стыдно, и он побежал, зажав цепочку в ладони, обгоняя дальние березы, босиком, за тучей. Небо раскалывали молнии, гром гремел, а он потерялся в чистом синем поле; и в легкой дымке закружилась голова, когда прохладным поцелуем дождя стекали капли с волос, шеи, плеч - вниз, лаская кожу все тише, все незаметнее, все нежнее; и сердце переполняло счастье, и цепочка выскользнула из его пальцев... Вспыхнули и потухли два налитых кровью зрачка. Скрипнула под навалившимся грузом половица. Заскрежетал замок чьих-то дверей.

- Разбей, цепи, сковывающие мысль, и ты разобьешь цепи, сковывающие тело, - послышался чей-то властный совет.

Задребезжало стекло в окне, сначала гулко, затем сильнее, пронзительнее, и, наконец, лопнуло-взорвалось смехом. Раздавшийся звон стекла заглушил крики рассерженных обитателей дома; их лохматые, беспробудные головы стали выглядывать из-за дверей, грозно кивая в сторону гостя. Осколки стекла сыпались и хохотали, разлетаясь и отражая тысячи глаз, смотревших в окно когда-то, и тысячи спин, уплывших туда же, куда уносило его...
счастье.

В прошлую пятницу я побывал на свадьбе!
Свадьба эта была не простая. Бриллиантовая...
Cобытие редкое и достойное само по себе.
Удивительна жизнь виновников торжества.



Алексей Борисович и Вера Андреевна Подольские.

( Большие фото под катом )

Пишем пожелания!

ОПРАВДАНИЕ АМНЕЗИИ. ПОСТМОДЕРНИЗМ

Двадцатый век вознес на невиданную высоту психологию. Человек был твердо уверен, что его физиология — нечто более низкое, второстепенное по отношению к душе. Воля, разум и душа: вот сия «человечная троица», которая властвовала на земле. Спорили, кто важнее. Это была борьба высоких идей, это было время всеобщей грамотности и культурного просвещения. Быть может, поэтому весь двадцатый век планету сотрясали революции, а войны и геноцид унесли миллионы жизней?

( Читать далее )

Лазерный компакт-диск можно использовать вместо подкладки под бокал с пивом, но это еще не значит, что любая вещь, как и любое дело не может быть исполнено правильно. У аввы Дорофея, известного византийского аскетического писателя VII века есть труды, в которых он, в соответствии с Писанием выделял три типа отношения человека к Богу:
а) раб, подчиняющийся Ему из-за страха наказания;
б) наемник, работающий за плату;
в) сын, которым руководит любовь к Отцу.

Только третий уровень соответствует совершенству. И действительно, по словам св. апостола Иоанна Богослова: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4, 18).

Если христианство и не отвергает «рабов» и «наемников», всех этих простых людей, которые идут в церковь со своими «страхами», над которыми смеются дети, то только потому, что рассматривает их устроение как ПУТЬ к любви. Они еще не правильно все понимают, и живут неправильно, НО ХОТЯТ. А вы?.. Смейтесь, пока смеется. Пока не надоест.

Устал я оценивать мир, определять положение в нем сообразно комфорту, душевному да и вообще. Неинтересно. Бога обсуждать тоже не интересно. Я имею в виду, что делают многие молодые люди сегодня? — они, к примеру, видят «бабушек, идущих в церковь замаливать грехи и ставить свечки» и делают вывод о Боге! А я не хочу делать выводы, быть молодым или старым, занимать положение.

Путь к Богу. Это выражается даже проще: иметь Путь. Путь, и точка. Если ты куда-то идешь, учишься, разбираешься, терзаешься — значит, твоя душа жива. Значит, она ИЩЕТ. Непременно, Бога. А как иначе, именно Бога!

Глупцы. Куда идет Слепой? Куда он может идти? Любой так называемый «путь», это лживая тропинка, и как ни виляй по ней — найдешь в конце единственное пристанище, смерть.

Ветром сдувает красные охотничьи флажки новоявленных «искателей». А по обочинам дорог — могилы, могилы, могилы. А еще эти тонны — никчемные бумажки, рассказывающие о том, как НАДО искать Бога. Нет свидетельств, что Бог был найден. Несвободно дышит там, на страницах этих душеспасительных поучений.

Как говорил один отец, можно быть профессором богословия, но отвергать присутствие Бога в своей жизни. Можно и по-другому. Можно нигде не быть, и не отвергать. Не читать и не сомневаться. Но что поделаешь с этими искателями, утешающими себя иллюзиями. Приятно верить — верить в осуществление лживой аксиомы «Кто ищет, тот всегда найдет». Лживой, ибо искать и найти можно только свой размер ботинок в магазине. Вещь можно найти. А жизнь, данная Богом, никогда и не играла с нами в прятки. Бог всегда был рядом и тихо, жалостливо смотрел, как прячемся мы.

Тихо поет в тишине одна светлая душа: «Я поверил от рожденья в Богородицын покров…». Кто смеет сказать сегодня вслед за Сережей Есениным о том, что ему не нужно искать Бога, потому что он с детства держит его за ручку? Поколение отвергающих отца и мать, поколение презирающих, кого вы смеете искать?

Прежде всего, если мы хотим говорить о вере, то надо говорить о пункте «в», его брать за основу. И фундаментальная наука, и христианская аскетика не считают желания, мотивированные страхом и удовольствием основными, подлинными, чего достоит Человек. Однако окружающая жизнь сплошь и рядом показывает, что, люди слабы и выбирают между гедонизмом, проще — удовольствиями (молодежь) и страхами за будущее, проецированными на ту самую молодежь (старики).

И никто не хочет осознать себя вне времени короткой человеческой жизни. Никто не хочет просто поднять голову и взглянуть на небо.

Там, вне времени, плачет ребенок. Он уже убежал, спрятался от мамы за ближайшим кустом. Он уже построил себе домик из старых дощечек, книжек, картинок, сваленных в темном углу. Он уже выкопал норку в песке и положил туда свой секрет. Эти дары была спрятаны не от кого-либо — от его самого.

Подними голову, присмотрись к нему, и ты увидишь, что это ребенок — ты. Там, где обрываются крыши мегаполиса и отблески неоновых огней, светятся, едва мерцая, огоньки твоих глаз. Сирота. Один в этом огромном мире.

Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь - чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал - в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени*.



*Стихи Арсения Тарковского