OldHouse

В тот день я собрал много целебных и ядовитых трав и возвращался через заброшенное поле, держа ориентир на кровавый нимб солнечного заката вдали за черным лесом. Мои глаза наблюдали за игрой последних проблесков света, и ноги, не чувствуя усталости, разрывали паутину сухих и пыльных трав — я шел домой.

( Лучше бы ты ничего такого не видел. Лучше бы ты ничего такого не слышал.  )

В голых ветвях старого размашистого дерева вороньи гнезда, они зависли над мокрой землей, и кажется, вот-вот начнут падать. Дыхание осени, и дерево, до верхушки которого я не мог долезть даже в детстве, и спустя двадцать лет по-прежнему пугает меня. Тебя, которого я держу сейчас на руках — наверное, тоже. На улице промозгло и сыро, поэтому мы с тобой не пойдем сегодня на улицу скрипеть колесами желто-синего вездехода — коляски. Посмотри в окно, как листья обрываются, падают с дерева, обнажая безрадостные серо-коричневые остовы своего существования. Падают листья, но не гнезда.

На закате кончит моросить дождь, холодным блеском осветит серебром мокрое дерево солнце, и тогда каркающая стая ворон взлетит на свою вечернюю поверку, оглашая свое право на эту землю. Закончится еще один день.

Где-то там, за горизонтом, хорошо и радостно. Я знаю, где. Ты хватаешь ручонкой мои волосы. Я забыл. Ты тоже это знаешь…

Как странно, и как чудесно это место. Да, только ты пока не знаешь историю, которую я расскажу тебе когда-нибудь, а может быть — никогда.

Память согревает мое сердце. Что будет согревать твое сердце? Вот ведь что самое важное, сын. И в твою память должны войти люди, и ты должен испытать горечь потерь, отчаяние и ненависть к смерти, прежде чем… Моя история? — сейчас она для тебя — пустая фантазия, разговор ни о чем…. Так и должно быть. Тебе ведь всего пол года. Я опустил тебя на пол, ты немного прошел, а если честно, немного прополз, ударился, но не заплакал — молодец.

За окном пасмурно, и сейчас ты сидишь на полу, а точнее, лежишь, смотришь на меня, на окно и грустишь.

Я не возьму тебя на руки. Если я возьму тебя сейчас на руки — ты заплачешь.

Я тоже грустил, глядя на мокрую землю каждую осень, откуда мне было знать, что и она, черная и печальная, пахнет вечностью? Вот придет мама, и я смогу уйти туда, на улицу. Теперь я люблю ветер Арктики.

Один на всей земле этот ветер дает человеку подумать о смысле. Ветер севера. А ты прости меня. Ты уже знаешь, как хорошо там, где жизнь, но еще должен будешь узнать, как радостно, когда сходятся в одном месте начало ее и конец. Где соединяются они в один миг, соединяются в вечность.