7 ноября утром у Споручницы было тихо-тихо, в храме никого… Обычно в это время народ, суета, молебен. На улице встретил женщину с нездоровым выражением глаз. Поравнялись. «С праздником вас!» – «С каким праздником?» Она ликующим голосом: «Красный день календаря, день седьмого ноября!» И дальше в том же духе. Я улыбнулся, вижу - больная...

Вместе с развалом Союза исчезла бурная коммунистическая деятельность, а с ней плакаты, красные знамена, портреты. Правил бал в той России сатана, но люди не хотели этого замечать. Я, например, не мог сам поздравлять с ноябрьским или майским «праздником» и отвечать на эти поздравления – с души воротило, не мог видеть на экране телевизоров всю эту коммунистическую рать – Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева. Когда показывали Ленина, меня начинало поташнивать, и я старался уйти в другую комнату. Демонстрации с красными тряпками вызывали отвращение, а люди, несущие их, – жалость...

Я прочитал в «Литературной газете» статью одного бывшего диссидента, которого когда-то упрятали в психушку. Вот что он пишет: «А Ленинский проспект, газета «Московский комсомолец», театр «Ленком»! Я не в состоянии пойти туда – это все равно, что пойти в театр, носящий имя Гитлера!» А мы ходим по улицам с такими гадкими названиями, и нет у нас отвращения к ним, значит, мы не переменились. То, что в нас заложили советские годы, в нас и осталось. Но даром нам это не пройдет.

...Самое главное, давно пора убрать со святой Красной площади мавзолей с мумией Ленина.

Миром Господу об этом помолимся, о еже отвратитися нам от этих названий, и избавитися от идола и от его мумии, оскверняющей святое место.

Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!

Что такое быть хорошим человеком? Это настолько относительное понятие, все люди хорошие. Бог создал все свое творение хорошим, и человек есть венец творения, самая совершенная его часть. Человек может быть подобен Богу, он есть образ Божий – каждый человек! Независимо от того, знает он об этом или не знает, пытается ли он найти в себе этот образ Божий и осуществить его, приблизиться к Богу, стать похожим на Него, стать Ему родным. Этого Господь ждет от нас – чтобы мы уподобились Ему. А в этом смысле – каждый человек хорош, и не просто хорош, каждый человек прекрасен, человек – это совершенство.

Но в обыденном смысле хороший человек, говорят еще “порядочный человек”, – это очень относительная вещь, все мы для кого-то хороши, а для кого-то не очень хороши. Можно быть, скажем, замечательным врачом и скверным семьянином, невыносимым в личных отношениях. Можно быть готовым на самопожертвование ради своей Родины, и в то же время, жестоким, беспощадным и не иметь милосердия к врагу. Это хороший человек? Для кого хороший? Церковь не призывает нас быть хорошими, более того, желание «быть хорошим» – это очень опасно. Желание быть с каждым человеком хорошим – это не любовь к человеку, а человекоугодие и лицемерие. Об этом говорит сам Господь в Евангелии: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо». ( Read more... )

Что важнее – ходить в церковь или быть хорошим человеком?

Национальное чувство есть любовь к историческому облику и к творческому акту своего народа. Национализм есть вера в его духовную и инстинктивную силу; вера в его духовное призвание. Национализм есть воля к творческому расцвету моего народа — в земных делах и в небесных свершениях. Национализм есть созерцание своего народа перед лицом Божиим, созерцание его истории, его души, его талантов, его недостатков, его духовной проблематики, его опасностей, его соблазнов и его достижений. Национализм есть система поступков, вытекающих из этой любви и веры, из этой воли и этого созерцания. Вот почему истинный национализм можно описать как духовный огонь, возводящий человека к жертвенному служению, а народ — к духовному расцвету. Это есть восторг от созерцания своего народа в плане Божием, в дарах Его Благодати. Национализм есть благодарение Богу за эти дары; но он есть и скорбь о своем народе, если народ оказывается не на высоте этих даров.

20 июля в редакции "Вечернего Бобруйска" прошла моя долгожданная встреча с Сергеем Лепиным serge_le, которую для надлежащего порядка решено было оформить в интервью для рубрики "Гость номера". После нашей беседы с ним произошел странный случай. Когда я вернулся домой, в подъезде на своей площадке обнаружил белого котёнка, совсем крохотного. Открыл дверь, и он стремглав залетел в мою квартиру. Блуждал по Старому дому целый час. Предлагал ему кефир (молока не было). Отказался. Прощаясь, долго стоял на пороге, будто чего-то ждал, и уходя, кивнул мне головой.

...Интервью с о. Сергием я как-то забросил, тоже будто чего-то ждал, как и тот котёнок. И взялся за расшифровку записи беседы лишь пару дней назад. Вчера отправил на вычитку... Там в интервью присутствовал один осторожный вопрос - об отце моего собеседника. Это был известный фотожурналист Александр Фисенко... И вот лишь теперь я узнаю, что в день, когда был подготовлен текст интервью и отправлен на вычитку, исполнилось ровно 10 лет со дня его смерти.

Так что, интервью будет посвящено памяти Отца.

В тот день я собрал много целебных и ядовитых трав и возвращался через заброшенное поле, держа ориентир на кровавый нимб солнечного заката вдали за черным лесом. Мои глаза наблюдали за игрой последних проблесков света, и ноги, не чувствуя усталости, разрывали паутину сухих и пыльных трав — я шел домой.

( Лучше бы ты ничего такого не видел. Лучше бы ты ничего такого не слышал.  )

( +++ )

Для того, чтобы быть «должным» прощать, мне надо прежде всего «сметь» прощать. А именно: существует полномочие на прощение, без которого любое «прощение» становится пустой и бессмысленной болтовней. Если оскорблен, предан, ограблен и изнасилован другой, то ведь я и не должен ничего «прощать». Или же я призван из «сострадания» к злодею скрывать любое преступление, тем самым непосредственно принимая в нем участие? Или, возможно, я должен, руководствуясь христианскою любовью, вымогать «участие» не к пострадавшему, а к злодею — виновнику чужого страдания? Однако христианство требует участия к страданию, а не к тому, кто заставляет и оставляет страдать; подобное участие было бы прямым предательством пострадавшего и, следовательно, общечеловеческих ценностей.

Если то, что я должен простить, — «грех», то прощение грехов — в Руце Господа; у меня на это нет полномочий. А если вы — христиане, то я напоминаю вам о том, что Христос далеко не всем прощал грехи и далеко не всем грешникам обещал прощение. Если же то, что я должен прощать,— нарушение закона или преступления, то здесь я тоже не компетентен. Мы, простые граждане государства, имеем лишь свои «настроения» и «мнения». Вы хотите, таким образом, чтобы прикрыли нашими «настроениями» и «мнениями» такие злодеяния, как клевета, разбой, убийство, осквернение детей, торговлю девушками, измену Родине, большевистское подстрекательство и т. п., чтобы мы с размягченным сердцем их прощали, сентиментально «сочувствовали» им, выступали симпатизирующими им заступниками и помощниками? Кто же вы тогда сами, заботящиеся об этом? И за кого вы принимаете нас, полагая, что мы способны на такое? Все это мы могли бы понять, если бы это было хоть как-то уместно: внимание, справедливость, мягкость, милость, помилование, амнистия; но не фальшивую сентиментальность участия или даже оправдания и не извращение здравого рассудка, которое делает человека соучастником!..

Такова ваша сентиментальная доктрина «всепрощения» — всего лишь нравственная попытка и моральное право. Леонардо да Винчи — большой знаток душевных глубин и тонкий наблюдатель разгула предательства среди его современников — однажды заметил: «Кто не наказывает зло, тот поощряет его». И он был прав: прощенье без предела равносильно предательству в великом деле.

Богобоязненная и благочестивая Шушаника, дочь грузинского царя, непоименованного в истории, имела несчастье вступить в брак с нечестивым Васкеном Питахши, вассальным князем царя Грузинского. Видя нечестие своего мужа, Шушаника скорбела о погибели души его, однако, покоряясь воле Промысла, терпеливо переносила свое несчастье и имела от мужа своего трех сыновей и одну дочь. Наконец Васкен, более и более увлекаясь в бездну нечестия, дошел до того, что, даже без какой-либо причины, не испытав ни ран, ни уз темничных, ни страха смерти, отрекся от Христа. Он отправился к персидскому шаху Ферузу, ибо в то время Грузия находилась в зависимости от царей персидских, и, представ пред лицом его, объявил, что из преданности шаху отрекается от Христа и принимает религию персов, т.е. делается огнепоклонником. Изъявление такой преданности шах принял весьма благосклонно, наградил Васкена и отпустил его обратно в Грузию. Подходя к пределам своих владений, Васкен послал одного из рабов предупредить подданных о своем приближении, чтобы они могли устроить ему почетную встречу.

( Читать далее )

Любимые фото:


Gergeti


Region Kartli