aleskrasavin | Встреча с писателем Эфраимом Севелой

Живой классик. Величайший рассказчик. Его книги, лиричные и жестокие, саркастические и щемящие душу, выдержали 300 изданий и завоевали сердца читателей во всем мире. Наиболее известные повести — «Почему нет рая на земле», «Моня Цацкес — знаменосец», «Зуб мудрости», «Одесса-мама», «Попугай, говорящий на идиш», «Остановите самолет — я слезу», «Мраморные ступени» — выходят в одной серии с произведениями Набокова и Розанова. Хотя прежде всего вспоминаются его знаменитые «Легенды Инвалидной улицы». Книга-исповедь, книга, сама ставшая легендой, вместе с ее автором.

Все издания Эфраима Севелы сначала выходили за рубежом. И лишь спустя годы — у нас. С этим связано и то, что годы плодотворного творчества писателя, сценариста и кинорежиссера прошли за границей, и то, что вплоть до начала 90-ых само имя Эфраима Севелы было у нас фактически под запретом.

Автор, обладающий, по мнению Ирвина Шоу, «поразительным даром высекать искры юмора из самых страшных и трагических событий» показывает мир, где смешное и трагичное не просто соседствуют, находятся бок о бок, а идут вместе.

Поколение молодых читателей, только сегодня начинающих открывать для себя Эфраима Севелу, воспринимают его как модного, «крутого» автора бестселлеров, почти как фантаста. Им тяжело поверить, что эти книги — документальны, что герои повестей — не вымышленные персонажи, поэтому они и воспринимаются так ярко.

В настоящее время 81-летний писатель живет в Москве. В связи с болезнью он очень редко принимает гостей и практически не общается с прессой. Можно по-настоящему позавидовать тем немногим счастливчикам, кто лично встречался в последние годы с мастером, и одним из таких людей стал Валерий Алексеев. Продюсер бобруйской рок-группы «Земля Королевы Мод» многим в своей жизни был обязан писателю, и о встрече с ним мечтал давно.

***
Рассказывает Валерий Алексеев:

— О существовании писателя Эфраима Севелы я узнал гораздо раньше, чем прочитал его книги. Еще в конце 80-ых у меня был друг — мой однокурсник Марат Елиф, с которым мы частенько брали «напрокат» у его отца старый «Запорожец». И вот однажды, когда мы обреченно катили заглохший тарантас по улице Энгельса, Марат вдруг сказал, указав рукой на дом: «Здесь жил великий бобруйский писатель». Помню, парировал ему с ухмылкой: «Чем же велик этот писатель, что я о нем даже не слышал?» (за этот вопрос мне стыдно до сих пор). Марат снисходительно на меня посмотрел и сказал: «Я бы дал тебе его книгу. Но папа не разрешает. Ее могут читать только евреи».

В Советском Союзе книги писателя не продавались, и впервые произведения Севелы я взял в руки только в 1995 году, в больнице, куда я загремел серьезно и надолго. Я уже практически распрощался с жизнью, но когда прочитал повесть «Моня Цацкес — знаменосец», мое прощание затянулось... Я стал жителем Инвалидной улицы. Я брал Берлин вместе с Моней, летел домой на самолете с Аркашей Рубинчиком, маялся по свету с Яном Лапидусом. Я узнал, что такое смех сквозь слезы, меня научил этому мальчуган Берэл Мац (как я узнал позже, этот герой повести «Почему нет рая на земле» реально жил в Бобруйске).

Я все ждал и надеялся, что писатель однажды приедет в Бобруйск, тем более, слухи об этом постоянно ходили. Когда ждать стало просто невозможно, купил билет и махнул в Москву, к Севеле.

…На пороге меня встретила жена писателя — Ольга Борисовна. Деликатно предупредила: «Валерий, у вас 5 минут. Писатель болен, у нас режим».
Я тихо, с волнением прошел в комнату. Писатель встретил меня открытой улыбкой, глаза его блестели, даже слезились. «Валера, вы из Бобруйска, точно?». Писатель шутил… Я присел рядом с его кроватью и стал рассказывать, пытаясь побыстрее изложить все, о чем так долго заранее думал. Чтобы уложиться в 5 минут. Лихорадочно стал доставать из сумки сувениры, подготовленные для него. Это была статуэтка бобруйского керамиста, моего друга Олега Ткачева, созданная специально для писателя на мотив его книги «Мама», фотографии с кладбища, где похоронена мать писателя и сегодняшней улицы Энгельса (бывшая Инвалидная, — прим.). Достал коробку «Бобруйского зефира»… Последний его по-настоящему развеселил: «Весь мир знает, что у меня диабет, поэтому мне никто никогда еще не дарил сладкое. Спасибо, Валера!». С этого момента наше общение стало совсем непринужденным, я и не заметил, как пролетело несколько часов…

Я рассказал Севеле про футболистов «Белшины» (в 40-ые годы Севела был диктором матчей, которые проходили на стадионе «Спартак»), про памятник Бобру… Читал стихи бобруйского поэта Дмитрия Растаева, пел песни Николая Алфимова, рассказал про нашего знаменитого артиста театра Александра Парфеновича и про режиссера театра Татьяна Дорогобед, которая мечтает поставить на сцене «Легенды Инвалидной улицы».

Потом мы пили чай. Писатель попросил жену принести несколько книг. Одну из них — это были «Легенды Инвалидной улицы» — подписал для городского краеведческого музея: «Нежно любимому городу Бобруйску».

В конце встречи Севела произнес: «Где бы я не жил — я всегда был чужой», — и вздохнул. Я ответил ему: «Не правда, для бобруйчан вы всегда будете Свой!».

***
Эфраим Севела. Бобруйчанин мира. Бобруйчанин, становившийся Чужим везде, куда заносила его судьба, но так и не вернувшийся Домой.

Книги Севелы очень легко читаются. Эта простота, с которой он рассуждает о самых серьезных вещах, напоминает нам о его великом предшественнике Алесе Адамовиче. Оба писателя — и Эфраим Севела, и Алесь Адамович — рождены бобруйской землей. Здесь в крови было умение говорить просто о сложном. Так просто, что после нам больше нечего сказать. Остается лишь молчать или нервно рассмеяться.

Такие писатели не могу стать «академичными». Их могут долго не замечать, а они смотрят со спокойствием сверху на эту суету, ибо знают, что в этом мире истинно, а что рассеется над землей как дым.

Алесь КРАСАВИН